Встреча для вас

Мюллер с Крещатика

Согласно легенде, перед премьерой «Семнадцати мгновений» Татьяна Лиознова, подбадривая Тихонова, сказала: «Слава, завтра ты проснешься знаменитым». Присутствовавший тут же Броневой шутливо поинтересовался: «А я?» Ирония судьбы заключалась в том, что знаменитым проснулся как раз Броневой.

Да, красавец-Штирлиц был главным героем, но ведь Тихонова уже знали по фильмам «Война и мир», «Дело было в Пенькове», «Доживем до понедельника»... А Леонид, практически неизвестный широкой публике актер, вдруг стал безумно популярен. Артист сделал, казалось бы, невозможное: переживая за Штирлица, мы восторгались Мюллером. Его даже наградили за эту роль, а ведь в те годы невозможно было представить, чтобы государство отметило тебя за воплощение образа заклятого врага! В народе же наряду со Штирлицем Мюллер стал героем бесчисленных анекдотов, что означало только одно: он попал в число самых любимых киноперсонажей. И в объятья самых знаменитых наших режиссеров. Вскоре вся страна дрожала от восторга перед новым образом Броневого - эстрадным куплетистом Велюровым в «Покровских воротах» Михаила Козакова. Но где же он был раньше, этот замечательный артист?!

Когда выходишь на эстраду...

И горсад, и оркестр, и непременная летняя эстрада, летняя даже зимой, - это все было. Было и в Москве, и в Сочи, и в Киеве, где 80 лет назад родился многообещающий мальчик по имени Леня Броневой. Многобещающий, потому что папа - генерал НКВД. (Конечно, этому папе и в голову не могло прийти, что его сын, когда вырастет, прославится в роли коварного гестаповца!..) Нынешний юбиляр про себя рассказывать не любит (все спрашивают про Мюллера), но уж если что расскажет - то с присущим артисту Броневому блеском.

Про детство и юность

- Возраста своего я не скрываю: родился 17 декабря 1928 года в Киеве. Мама с папой познакомились на рабфаке, она училась на экономиста, он на юриста. Были кристально чистыми людьми - сейчас это, возможно, звучит смешно. Верили в светлую идею, в революцию. Мама советовала отцу пойти по линии адвокатуры: мол, будешь людей защищать, а в НКВД заставят заниматься делом, далеким от защиты. Он не послушал. И получил в 1937-м десять лет. Правда, с правом переписки. Не расстреляли то есть. Жизнь была сломана. В ссылке голодали и холодали. Спустя четыре года вернулись с мамой в Киев, а через несколько дней началась война. Мы оказались в южном Казахстане.

Я в Киеве успел закончил шестилетку и два класса при консерватории по классу скрипки. В ссылке сдал за год программу 7-го, 8-го, 9-го классов, получил аттестат и говорю маме: «Я пойду в летное училище. А если не возьмут - в дипломаты или артисты». Она достала анкеты для поступающих (они были тогда многостраничные) и говорит: «Ты прочитай только эту графу». И я читаю: «Находились ли вы или ваши родственники в заключении или на оккупированных территориях?» - «Ты что-нибудь понял?» - «Понял. А Сталин недавно сказал, что сын за отца не отвечает...» - «Ты такой же дурак, как и твой отец, - сказала мать. - Я выяснила, что тебя могут принять в театральный. И не в Москве, а в Ташкенте». Вот я и поехал в Ташкент и поступил. Это был ГИТИС в эвакуации, там были очень хорошие преподаватели. Жизнь была голодной, поэтому я учился и работал. Играл в ташкентском драмтеатре, на узбекском, конечно, а ночами переводил стихи узбекских поэтов. По подстрочнику.

Потом работал в закусочной. Там старичок-скрипач был и пианистка, а меня взяли с аккордеоном. Я выучил все военные, все воровские и бандитские песни, все песни Вертинского, Лещенко и Козина, потому что я не только играл, но еще и пел - с семи вечера до двух ночи. Каждый день в этой закусочной была драка, то и дело кого-то убивали. Туда приходили фронтовики с орденами, кто без руки, кто без ноги. Такие лица!..

Про узбекский язык

- Узбекский язык очень красивый. Только послушайте: чемодан - по-узбекски чемадон. Во множественном числе - чемадонлар. Если падеж какой-то - то чемадонларнин. Если что-то еще - чемадонларнингиз. А еще бывает - чемадонларнингизнир. Это же прелесть!.. Жаль, что я его так и не выучил.

Про Сталина

- Дело было в 1955 году, в Грозном. Сталин уже умер, но сталинизм еще нет. Мне предложили сыграть вождя всех народов. Я сомневался, «достоин ли», но режиссер сказал: «Леня, надо! Спектакль получит Сталинскую премию, и ты перестанешь ютиться с женой в общежитии». На Сталина я вообще-то, как видите, не очень похож, но у меня был такой грим... Я был лучше всех Сталиных. Когда первый раз вышел на сцену - вдруг пушечный выстрел. Оказывается, просто все встали - там деревянные сиденья - и они хлопнули. Овация не прекращается. Сели - опять грохот... С Лениным я говорил свысока. А он, наоборот, чуть ли не заискивающе...

Но как-то раз выхожу на сцену, и вдруг - гробовое молчание. Вы представляете, что это такое для актера, если до этого зал вставал?! Первая мысль: расстегнулась ширинка. Это все. Расстрел. Нет, смотрю, все нормально. И грим тоже... Я к режиссеру: «Что я не то сделал?» Он мне: «Ничего. Там просто КГБ сидит - а им уже пришло письмо, разоблачающее Сталина». Естественно, и премия, и квартирный вопрос тут же накрылись...

За роль Ленина, сыгранную в Воронеже, был представлен к званию заслуженного, но сбежал в Москву - в Школу-студию МХАТ. Мне все в театре говорили: «Ты что, с ума сошел? Зачем тебе второе образование? Ты уже Ленина играл...

Где я черпал всех этих циников и мерзавцев? В себе!

- В молодости я играл в карты, домино, на деньги, выпивал, гулял. Сейчас смотришь - такая огромная жизнь за тобой. Моя ли это жизнь?..

Помню, еще маленьким я вылез как-то на балкон нашего дома на Крещатике. На противоположной стороне начиналась улица Ленина, и к параду перед 1 Мая все туда съезжались. Якир, Косиор... все. Стоят войска, все замерли. И вдруг, смотрю, выстроен помост и примерно тыща детей стоят на нем с цветами. И маленькая девочка одна на вышечке деревянной. Поют.

Я даже запомнил мелодию и слова. Она начинает: «Вчера була у Сталина. И вин мене признав. И ци чаривни квиточки мени подарував. У тих чаривних квиточек чаривна сила е. Бо це дарунок Сталина, що силу всим дае». И весь хор детский: «А-а! А-а!» Она: «Що силу всим дае!» Потом - она: «А-а! А-а!» Хор: «Що силу всим дае». А я между решетками смотрю и думаю - как же это прекрасно!..

Я через какое-то время подрос, всех этих людей через какое-то время расстреляли. И я все пытался понять, как увязать эту девочку, ее пение чудесное и весь этот ужас. До сих пор увязать не могу. Просто первое - мое романтическое впечатление от жизни, от ее красоты, а второе - это настоящая жизнь.

Вы знаете, оттого что я все время получал роли негодяев, я буквально сходил с ума. Через много лет, уже после того как сыграл Мюллера, я приехал в Киев на два выступления. Нашел там свою музыкальную школу. Захожу - переменка, все бегают. И мне навстречу идет мой учитель Алексей Петрович. Ему лет 80, как мне теперь. Вспомнил меня, обрадовался: «Ленечка, господи, как хорошо! Давай я соберу сейчас всех учеников с 1-го по 6-й класс по классу скрипки».

Я вышел перед ними и говорю: «Ребята, вы меня знаете по этому фашисту проклятому, но я совсем не для того к вам пришел, чтобы рассказывать об этой своей роли. Я тут учился. На скрипке не могу уже играть. Не держал ее в руках 30 лет. Но сейчас я сяду за рояль и голосом спою вам за скрипку первую часть концерта Вивальди, которую выучил во втором классе. А аккомпанемент - это, считайте, будет оркестр». Сел за рояль и спел им. Что творилось с этими детьми! Они вцепились в меня. Повисли на мне... Вот была минута счастья.

На самом деле я идеалист. Я не вредный. Это просто защитная реакция на жизнь. Она сформировалась от многих скитаний, от бед. Это во-первых. А во-вторых, я рожден с ужасным чувством неуверенности в себе. Мне не нравятся мое лицо, мои уши, мои глаза, руки... Наверное, потому, что мне очень нравился Грегори Пек. Я смотрел «Римские каникулы» и думал: «Господи, как же везет людям. Такой прекрасный, такой милый и так талантлив». Весь мой максимализм - он же на меня и направлен. Я не похож на тех, кого я играл.

«Дедушка Мюллер!

Мы все вас любим...»

И все же эта роль, так нелюбимая теперь артистом, была его счастливым лотерейным билетом. Еще и потому, что благодаря Мюллеру сегодня с ним его лучший друг и добрый ангел - жена Виктория Валентиновна. Мюллером он, кстати, тоже стал случайно. Его пригласили на роль... Гитлера. Не привыкший «перебирать харчами» Броневой уже готов был согласиться, но тут восстала она - его тогдашняя невеста: будешь играть Гитлера - не выйду за тебя. Мюллером же Лиознова видела Всеволода Санаева. Но тот, секретарь парткома «Мосфильма», отказался от роли шефа гестапо... Первый день съемок совпал с другим радостным для Леонида событием: Виктория, решив, что Мюллер - это все-таки не Гитлер, согласилась зарегистрировать отношения. Она стала его второй женой. Первая, ради которой бедствующему актеру и приходилось играть Ленина-Сталина, умерла вскоре после рождения дочери. А чтобы прокормить дочь, он играл на московских бульварах в домино и шахматы на деньги. Выигрывал рубль - и уходил. Не раз хотели побить...

Кстати, Виктория помогала Броневому работать над ролью. Вместе с ней он учил сначала огромные монологи Мюллера, а затем - роль Штирлица (чтобы знать, как реагировать на его слова). Но никто не подсказывал ему ни знаменитой мюллеровской иронии, ни подергивания шеей при коронных фразах типа: «Штирлиц идет по коридору». - «По какому коридору?..»

Коридоры нашей памяти услужливо напоминают, что бы означало это неповторимое движение головой. Правда, говорят, на съемках Броневому сильно жал ворот рубахи... Но режиссеру только это и надо было - непроизвольный жест она велела закрепить и сделать фирменным.

И в нашей исторически непредсказуемой стране случилось то, что случилось: «симпатяге» Мюллеру писали даже младшие школьники: «Дедушка Мюллер! Мы все вас любим и хотим быть похожими на вас...»

С 1988 года Броневой блистает у Марка Захарова в театре Ленком. Они уважают и обожают друг друга. Ролями старый мастер не обижен. Сейчас репетирует Фирса в новой постановке чеховского «Сада». А в кино Броневой почти не снимается. Последний фильм, «Простые вещи», где актер пронзительно сыграл умирающего старого артиста, - в его честь показали на Первом в субботу. От сценариев, где пошлость и чернуха, отказывается почти по-«раневски»: «Потому что сам умру, а мой позор останется навечно...

Я вообще не люблю шумных компаний, пустых встреч, разговоров ни о чем. Стыдно за откровенную жратву и питье на экране... Мы с женой живем скромно. Дуров надо мной шутит: «Все, чего ты добился в жизни - это двухкомнатная квартира». Да мне больше ничего и не надо. Я - человек самоограничения».

Подготовила Людмила Гриневич


п»ї