Наш край

Драматический эпизод

Из истории Сумщины времен ордынского ига

Древнерусская история Сумщины мало известна нашему современнику. Сохранились лишь скупые отрывки из летописей да могучие валы древнерусских твердынь. На месте городищ и селищ археологами обнаружены орудия труда, оружие и предметы быта, неполно свидетельствующие о жизни наших предков. Среди письменных источников внимание, несомненно, привлекает "Повесть о курском баскаке Ахмате" - истории, имеющей отношение не только к соседней России, но и непосредственно к территории Сумщины.

Под ордынским владычеством

В 1237-1241 гг. Русь подверглась нашествию монголо-татарских орд. В 1239 г. хан Батый предпринял поход на Южную Русь. Одними из первых удар приняли на себя города Вирской и Путивльской волостей, расположенные в восточных, припограничных областях Киевской Руси. Под ударом монголов исчезли с лица земли Вир (стоял на месте нынешнего Белополья), Попаш (Недригайлов), Вьехань (пгт Терны), а другие древнерусские города - Путивль, Глухов, Ромен - еще долго не могли оправиться от причиненных разрушений. Население нашего края было частично истреблено, угнано в плен или переселено. Южная часть нынешней Сумщины на века превратилась в Дикое Поле, а с падением связующего центра некогда могущественной державы - Киева - Древняя Русь как государство прекратила свое существование.

Установление монголо-татарского ига не прервало, однако, государственной истории нашего народа. Кочевники предпочли держать русские земли в зависимости, совершая периодические набеги на их рубежи. Иго означало на практике сохранение существующего строя, но при полном его подчинении власти ханов Золотой Орды, отложившейся к концу XIII ст. от Монгольской империи. Чем ближе к Орде находились русские земли, тем сильнее ощущалось зависимость от нее покоренного населения. В 1255 г. на Чернигово-Северских землях, охватывавших северную часть Сумщины, ханскими чиновниками была проведена перепись жителей княжества, ставшая основой для уплаты дани Орде. Историк И.Березин насчитал следующие подати, легшие тяжким бременем на плечи русского населения: "царская подать", "оброчный ясак", "тамга", "хлебная подать", "амбарная повинность", "расходы", "надбавки", "пошлина", "мыто", "мостовщина", "поминки", "поплужное". Основным взысканием служила "царская подать", собираемая в городах с "дыма" (дома), а в селах - с "сохи", доходящая до половины рубля с единицы обложения - огромная по тем временам сумма. Ремесла и торговля обкладывались "тамгой" (в русском языке это слово превратилось затем в "деньгу") и "мытом".

Помимо денежных взносов покоренное население Руси обязывалось исполнять различные повинности. "Подводное" - перевозка и содержание ханских чиновников, "ям" - обслуживание татарских купцов, "корм" - содержание ханской администрации и т.д. К неплательщикам и уклоняющимся от отбывания повинностей применялись суровые санкции.

Католический монах Вильгельм де Рубрук, которого французский король Людовик IX отправил в Орду в качестве миссионера в 1253 г., писал следующее: "Когда русские не могут дать больше золота или серебра, татары забирают их и их детей в пустыню, чтобы они стерегли их скот". Или же просто грабили. За своевременным пополнением ханской казны и безропотным исполнением повинностей следили ордынские резиденты - "баскаки". На деле их полномочия не ограничивались одними функциями фиска. Баскаки активно вмешивались во внутреннюю политическую жизнь Руси. К этому их подстегивала и личная корысть. Ханы Золотой Орды применяли практику отдачи баскачества на откуп. Заплативший хану вперед деньги чиновник сверх нормы увеличивал размер дани в уплату своему "корму" с податного населения, а также наживался на произвольных поборах. Без политики, естественно, здесь не обходилось.

"Поспешник дьявола"

Подобным баскаком-откупщиком сидел в Курске "сын Темиров" Ахмат, прозванный русскими летописцами "поспешником дьявола". Курск в то время являлся центром великого княжества, в которое на правах фактически независимых уделов входили Рыльско-Воргольское и Липецкое (Липовецкое) княжества. Летописный Липецк ("Липовеческ") не имеет никакого отношения к современному областному центру России. Ряд историков локализируют княжий град на месте или вблизи современных Сум. Например, на картах Руси, составленных В.Мавродиным и М.Грушевским, Липецк отмечался в нескольких километрах южнее Сум. Археологические исследования древнерусского городища на месте района Сум Тополи подтверждают предположение о вероятном существовании здесь крупного города XII-XIV вв., по площади и силе укреплений вполне подходящего на роль удельного центра. Что касается Воргола, то он, очевидно, располагался на городище вблизи одноименного села Кролевецкого района. Упоминание этих "градов", а также окружающих их слобод и сел позволяет сделать вывод о достаточно плотной заселенности междуречья Псла и Сейма в конце XIII ст. Здесь продолжалась активная общественно-политическая жизнь, процветали, судя по летописям, ремесла и торговля. Именно этой местности несколько страниц уделяет внимание автор Никоновской (Патриаршей) летописи.

Год 1284-й начался плохим "знамением на небеси: солнце погибе". И "того же лета, - продолжает летописец, - сотворися зло в Великом княжении в Курском". Баскак Ахмат, человек "злохитрый и корыстовенный и лукавый вельми", отличался алчностью, превосходящей границы злоупотреблений прочих небезгрешных ханских чиновников. На землях Рыльско-Воргольского и Липецкого княжества он построил две слободы, куда "созва отовсюду людей много". Под патронат баскака, который, по всей видимости, для переселенцев ввел налоговые льготы, шли, в первую очередь, подданные Воргольского и Липецкого князей. По мнению М.Грушевского, отход населения из княжих вотчин в баскаковы слободы был связан с тяжелыми условиями жизни под властью своих господарей, которые в отношении к нему порой ничем не отличались от "бусурмен". Однако прямых указаний на это, по крайней мере, в летописи мы не находим.

Слободы вскоре превратились в значительные центры ремесла и торговли. "И тако умножишиися людеи в слободах тех, и быша тамо торги и мастеры всякия, и быша те велики две слободы якоже грады великия". Появление слобод, таким образом, создавало экономическую угрозу княжеским градам. С другой стороны, создавался прецедент непослушания княжеской власти, чего, скорее всего, и добивался Ахмат. Слобожане, чувствуя себя в безопасности, совершали набеги на княжеские селения, так что "около Гаргола (Воргола) и около Рыльска и около Липетцка все пусто сътвориша". Ответственность же за происходящее правители княжеств полностью возлагали на Ахмата. Липецкое и Рыльско-Воргольское княжества появились на обломках некогда большого Черниговского, распавшегося во второй половине XIII ст. на ряд обособленных и враждовавших меж собою уделов. Сегментации русских княжеств способствовала политика Орды, направленная на ослабление государственного механизма русских земель. Потакая сепаратизму отдельных князей, сталкивая их между собой лбами, оказывая поддержку то одной, то другой стороне, ханы добились беспрекословного подчинения русской аристократии, ее лояльного отношения к иноземному господству. Типичными представителями русской знати времен ига были и представители династии Ольговичей - "сродники" Олег Воргольский и Святослав Липецкий.

Против Ахмата

Сложившаяся вокруг "разбойничьих слобод" ситуация на время объединила князей, создавших между собой скрепленный целованием креста союз, направленный против Ахмата. Олег отправился искать правды у хана Телебуги и добился разрешения разорить слободы, а смердов и холопов своих вернуть в вотчины. Ханский приказ был исполнен при поддержке татарского отряда.

Ахмат, видя, что Телебуга принял сторону князей, обратился с жалобой на действия Олега и Святослава к его сопернику хану Ногаю, обвинив русских князей в разбое и нелояльном отношении к нему: "ратники они тебе". Чтобы развеять сомнения хана, Ахмат посоветовал ему испытать одного их них. Было решено отправить в Воргольскую волость под предлогом лебединой охоты ханских слуг, которые бы пригласили и препроводили в ханскую ставку Олега. Если князь не ослушается ханского приказа, то все обвинения с Олега и его "сродника" Святослава будут сняты. Тогда своей головой рисковать будет Ахмат. Но расчет хитрого баскака оправдался. Испугавшись за свою жизнь, Олег напрочь отказался следовать за ханскими слугами, чем вызвал гнев Ногая.

Нужно отметить, страх Олега был оправданным чувством. Испытанным методом убрать неугодного князя у монголо-татарских правителей было приказать ему явиться в ставку, где "ратника" лишали жизни, а "ярлык" (грамоту) на правление передавали другому, более сговорчивому аристократу. Так, например, сложил свою голову родственник Олега и Святослава черниговский князь Михаил, позже канонизированный Православной Церковью. Страх Олега, по мнению историка С.Соловьева, объяснялся также возможными последствиями нарушения вассальных отношений. Пойти к Ногаю, признать над собой его суд и власть значило рассердить патрона Олега - хана Телебугу. Так или иначе, зимой 1285 г. Ногай послал на Северянщину свое войско. Олег бежал под защиту к Телебуге, а Святослав скрылся в Воронежских лесах на территории Рязанского княжества. Двадцать дней татары беспрестанно грабили их вотчины; добыча свозилась в те самые слободы, из-за которых разгорелся конфликт. Среди множества пленников оказались воргольские бояре, немецкие и византийские купцы. Купцов татары отпустили с миром и вернули все их имущество, наказавши им везде, где им придется бывать, рассказывать о случившемся, что разорение и смерть будет всем, "кто иметь держати спор с своим баскаком". Бояр же отдали Ахмату, который незамедлительно распорядился их умертвить, а трупы повесить на деревьях.

Против Орды и против друг друга

Слободы вскоре были восстановлены, а на жителей разоренных княжеств возложены тяжелые дань и ясак. Однако до полного умиротворения региона было еще далеко. Переждав нашествие противника, Святослав вернулся в Липецк и развернул настоящую партизанскую войну против ордынцев. Во время очередного перехода баскаческого отряда из слободы в слободу Святослав с дружиной напал на него, уничтожив 27 вооруженных слуг. Братья Ахмата, бывшие в отряде, успели уйти от погони и скрыться за стенами одной из слобод. Святослав попытался штурмом взять крепость. Разыгралась битва, в которой обе стороны понесли большие потери. Не достигнув цели, Святослав отвел свое войско. Однако вероятность нового приступа была столь велика, что жители слободы предпочли разбежаться; татары же заперлись за стенами Курска. В этой ситуации Ахмат предпочел действовать дипломатическими мерами и запросил мира у Святослава. Однако князь, вступивший на путь бескомпромиссной борьбы с баскаком, приказал убить посла. Совершить такой акт было вещью немыслимой с точки зрения средневековой морали: он означал, что мир между Святославом и татарами невозможен, и ставил князя вне закона.

Воргольский князь, узнав об убийстве баскакского посланника, стал увещевать Святослава идти с повинной в Орду, но Святослав дал ему гордую отповедь, достойную былинного героя: "аз сам ведаю себя, и что хощу сътворю; а еже баскаковы... слободы грабил, в том... прав, не человека... обидел, но зверя; но еще же наипаче врагов своих мстил, неверных поганых татар. И как ми есть в сим укоризна от Бога и от человек поганых кровопивцев избивати?" К сожалению, Олег не обладал ни мужеством, ни политической дальновидностью, ни высоким национальным сознанием "сродника". Не дожидаясь появления Орды, он обвинил Святослава в нарушении клятвы держаться одной "правды" и при поддержке татар Телебуги разгромил Святослава в сражении. Липецкий князь погиб.

На этом история злоключений Ольговичей не окончилась. После смерти Святослава князем Липецким стал его брат Александр, продолживший борьбу с Олегом. Следуя примеру противника, Александр отправился с богатыми дарами добиваться помощи в Орду к Телебуге. Хан, ведя тонкую игру сталкивания русских князей, пошел навстречу Александру: теперь была предана огню земля Олега. Сам воргольский князь с сыновьями погиб, отчего, писал летописец, "бысть радость дьяволу и угоднику его бесермену Ахмату".

Так, братоубийственной войной и завершился малый эпизод освободительной борьбы против ордынского ига на территории современной Сумщины, поучительный для нас, современников, с оглядкой на всю украинскую историю, начиная с былинных времен. А летописцу оставалось в заключение своей повести лишь написать: "Может... и малая сия повесть человеку ум имущему плачь и слезы сътворити...".


п»ї