Долі

Ах, как захочется вернуться...

В «Городок» мы приезжали по воскресеньям, оказывается, 19 лет. Проскочив по дороге полные разного юмора каналы, останавливались на том, где с ходу начинали хохотать от души.

Ролей, которые без конца примеряла на себя эта парочка - Стоянов и Олейников, - и правда хватило бы на целый рай- или даже облцентр. Короче, городок. Ай да типы, ну и рожи! Точь-в-точь наши Иванов с Петровым или Петровна с Иванычем! И как это они подсмотрели?.. И наконец - песня. На титрах уморительно-юмористической программы почти неожиданно начиналась щемящая песня. Полная ностальгии по этому самому городку: «Ах, как хочется вернуться, ах, как хочется ворваться в городок, на нашу улицу в три дома, где все просто и знакомо, - на часок...» и т.д.

И внезапно, как водится, настал день, когда пронзительная грусть песенки терзает сердце и не выходит из головы жителя необъятного этого, сплошного городка - каковым был и уже не будет почти что каждый из нас, телезрителей-любителей «Городка».

«Я не могу представить себе, что я должен о нем вспоминать», - сказал Стоянов, не в силах пока поверить в смерть своего друга и коллеги. Пусть и на нашей странице о веселом, добром, талантливом Илье Олейникове, ушедшем от нас в минувшее воскресенье, он по возможности рассказывает собственным неповторимым голосом.

«На нашу улицу в три дома, где все просто и знакомо...»

Его «городок» - город Кишинев. «Да, улица Кряндера, на которой я родился... Только война закончилась, и все жили воспоминаниями об эвакуации в Узбекистане. Я жил в Кишиневе до 17 лет. И просто лет с 14, когда мы садились за стол, я обязательно выпивал стакан вина - это было в порядке вещей.

Кишинев - это был какой-то совершенный, удивительный город, была такая песня - «Мой белый город, ты цветок из камня...». Действительно, это был такой бело-зеленый город с этим ароматом вина. Я помню такие теплые летние вечера, когда мы с мамой и папой выходили на центральную улицу Ленина, Бродвей в народе. 500-метровка, по которой фланировали, как правило, евреи, потому что тогда Кишинев был столицей Молдавии, а жили там евреи. А где жили молдаване, я не знаю.

И вот, значит, эти потенциальные молдаване, все усеянные брильянтами, все только что не в шубах, хотя очень жарко, где-то часов с 7 до 11 вечера вот так вот гуляют... Было огромное количество маленьких закусочных, где опять же было вино, очень вкусное мясо... А сейчас, к сожалению, Кишинев совершенно другой город. Он какой-то очень темный, мрачный.

У меня фамилия Клявер, если кто не знает. У меня был партнер замечательный - Рома Казаков. Но он был такой же Казаков, как я Олейников, - Бронштейн. А самое страшное, что это он по папе был Бронштейн, а - это Троцкий, если вы помните. А мама у него была Каплан, понимаете?! По матери он был Каплан. Страшная совершенно смесь. И он стал Казаковым. А я был Клявером. И вот мы с ним работали, мы хорошо работали. Но, тем не менее, нас по телевизору не показывали, потому что считалось, что два еврея из двоих - это очень много. И когда мы пришли работать к Винокуру, он мне сказал: «Илюха, давай возьми себе какой-то псевдоним, потому что тебя по телевизору никогда с такой мерзкой фамилией не покажут». И я взял фамилию жены.

А жена у меня русская, потому что всякий приличный еврей всегда женится на русской. И я взял ее фамилию, стал Олейниковым. Она мне говорит: «Я тебе подарила фамилию, а ты мне национальность. Большое тебе спасибо». Оказались в выигрыше оба. Поскольку когда я стал Олейниковым, то сразу стал значительно больше зарабатывать... Жена пользуется плодами своей фамилии, прекрасно себя чувствует. Но Динька - это сын - он формировался уже в другое время и работает под фамилией Клявер. Да, группа «Чай вдвоем». Сейчас они очень раскрутились».

«Где без спросу ходят в гости, где нет зависти и злости - милый дом...»

В 17 лет Илюша Клявер отправился в Москву и поступил в эстрадно-цирковое училище. В числе его преподавателей были Ширвиндт и Аросева. А на одном курсе с ним учился Хазанов.

«Поскольку это было эстрадно-цирковое училище, а не театральное, то, значит, первые два года мы занимались вместе. А потом начиналось то, что называется специализация. Кто-то должен был быть музыкальным эксцентриком, кто-то уходить в пантомиму, кто-то в разговорный жанр, кто-то пел... Я, хоть и учился в цирковом училище и очень люблю цирк, никогда не хотел там работать. Как-то вот тогда меня тянуло на эстраду, о театре я вообще не мечтал. Потому что мне казалось, что эстрада - это как бы луч света в темном царстве. Когда я закончил училище, Ширвиндт сделал передачу на телевидении под названием «Телеинтервью», юмористическую, в которой состав был такой: Андрей Миронов, Тонков, Владимиров, сам Ширвиндт, Татьяна Пельтцер и я. И тут я получил повестку в военкомат - и как бы сказка закончилась. Популярность пришлось отложить... лет на 15-20. Гена же за эти два года, пока я служил в армии, стал Хазановым.

А я как-то был нацелен на то, что вот обязательно должен чего-то в этой жизни добиться... И у меня перед глазами стоял Гена Хазанов. Он был для меня как бы возбудитель, скажем, вот так. Мы с ним на курсе шли всегда... я привык, что мы с ним идем как бы голова в голову! И когда он вдруг так резко ушел вперед, у меня была одна задача - я хотел, чтобы мы с ним опять встали на одну ступень. И это было для меня колоссальным стимулом. Потому что если б не было Хазанова - я не знаю, бился бы я так за себя в искусстве?..

Я начал искать партнера. И очень долго не мог его найти. И вот когда Ромка Казаков умер, а он умер как раз тогда, когда мы выскочили с этим номером - «Вопрос, конечно, интересный...», - вот это было ужасно! Во-первых, то, что он умер, а, во-вторых, то, что нас как бы на подъеме подкосило. И потом все долго было «не туда». Пока мы не встретились с Юрой. Для меня это совершенно не случайная встреча! Потом, когда я уже проанализировал все, то понял, что меня преследуют такие понятия, как судьба, Бог...

Нас часто спрашивают: ругаетесь часто? Мы или не ругаемся вообще, или устраиваем такой ор, что становится страшно. Но при этом оба абсолютно понимаем, что я без него и он без меня - это просто две одинокие фигурки, которые никому не нужны. А вместе мы с ним... Если говорить серьезно, у нас с Юрой очень хорошие отношения. Даже не отношения, мы - некий единый организм. Если говорить по большому счету, мы с ним любим друг друга. По-хорошему. Не так, конечно, как Боря Моисеев, скажем, Пенкина... По-нормальному.

Юмор - это такая сложная штука-то. Я не знаю, может, это профессия наложила на меня этот отпечаток, но я устал от юмора. Потом, у меня есть как бы примеры - вот того же Аркадия Исааковича Райкина. Такая высокая планка, которую никто никогда не перепрыгнет. Потом, тот же Гена Хазанов совершенно потрясающе работал на эстраде. Карцев и Ильченко. Жванецкий... То есть качество юмора было совершенным. Дальше я никого не воспринимал. Ну, я, конечно, не государственный обвинитель, я не критик, я никто. Но не могу смотреть сегодня «Камеди клаб», «Наша Раша» «Аншлаг», «Кривое зеркало»...

Я не хочу обсуждать коллег. Ну, они зарабатывают хлеб таким образом. Честно говоря, Денис, мой сын, когда я был в Москве, меня потащил на «Камеди клаб». Я просидел там три часа. Там есть несколько очень способных ребят. Но они, когда начинали, как-то выглядели значительно резвее, скажем. Там действительно были какие-то смешные вещи. А сейчас я смотрю и вижу, как они девальвируются. Но при этом сидят там люди в этом зале и просто умирают. Я думаю: может, я больной?.. Но вот две недели назад, когда мы были на юбилее Жванецкого... не знаю, там все до меня доходило. И смеялся, и оторваться вообще от него не мог!..»

«Где рождения справляют, и навеки провожают - всем двором...»

«Сейчас, конечно, время молодых. И если говорить о телевизионных передачах, то мы самые старшие - мастодонты. Но пока еще тянем. Если «Городок» в конце концов закончится, я уйду в театр. Пока, правда, не присматривал, в какой. В любом случае это будет Питер, потому что перебираться в Москву не хочу.

Комедийному артисту легче сыграть драму, чем герою. Возьмем пример Чаплина. Он был смешон, но и трагичен одновременно. И всегда вызывал жалость. Я играл в спектакле «Улица Вашингтон, тридцать шесть», с Ниной Усатовой и Семеном Фурманом. К финалу с моим комическим персонажем происходила метаморфоза - перерождение в трагическое существо. И зрителю было меня безумно жаль. В конце все трое вызывали у зрителя слезу. Этим и был труден и хорош спектакль.

В кино меня тоже тянет в трагикомедию. Я не сравниваю себя со Смоктуновским, но мне близка роль Юрия Деточкина в «Берегись автомобиля». В кино другие правила игры, чем в театре, но мне это интересно. Есть хорошая идея: если мы договоримся с женой Леонида Гайдая Ниной Гребешковой, хотим снять ремейк «Бриллиантовой руки». Максимально приближенный к тому сценарию и к тем трюкам, которые были... Приглашения в кино есть, но все такое фуфло... Сериалы безобразные российские, которые смотреть невозможно... Понимаете, хочется уже совершенно по-другому. Я ведь могу не только шутить, я вообще очень глубокий человек. Просто об этом никто не догадывается! (Смеется.)

Я вам больше скажу. Во мне сидит неплохой композитор. Мюзикл «Пророк», который я написал и который шел на больших площадках, пришлось снять только потому, что он был очень дорогостоящим проектом и я вбухал в него все, что у меня было. Ну в смысле денег. Хотя он шел с аншлагами. Я устал просто.

Ну, я же не бизнесмен. А что касается моих песен, их исполняли Эдита Пьеха, Надежда Бабкина, Игорь Скляр... Я дважды был лауреатом «Песни года», просто об этом никто не знает, поскольку для меня это никогда не было главным. Ну, просто было хобби такое. И сыну тоже писал музыку. Ну конечно, а почему нет? Я же все-таки старше, чем сын!.. Дело в том, что у нас и мама пишет музыку, поэтому Денька как бы все время находился, очевидно, под каким-то музыкальным флером. Поэтому он пишет такие очень симпатичные песенки, действительно симпатичные...»

Свой последний день рождения - 65-летие - Илья Олейников отмечал скромно. (Они со Стояновым, кстати, родились в один день, 10 июля - но с разницей в 10 лет, Олейников был старшим.) Именно тогда у него начались серьезные проблемы со здоровьем. Он мужественно боролся, его поддерживали любимые и преданные люди: жена, сын, внук и самый надежный друг. Оказывается, из-за болезни вот уже которую серию «Городка» за Олейникова озвучивает другой артист... Это был компромисс - надежды, а не отчаяния. Но теперь замена невозможна. «Городок» осиротел. Ах, как нам захочется туда вернуться...

Полосу подготовила

Людмила Гриневич


п»ї
Читайте у цій рубриці

Дети-инвалиды - звезды ЦТ

Читати статтюТакой триумф вдвойне приятен, поскольку речь идет о детях с ограниченными возможностями.

Но родители этих мальчиков и девочек не зациклились на физических недостатках своих чад, а дали им возможность чувствовать себя полноценными людьми, дарить радость и пользу: записали в художественно-театральную... Читати статтю повністю

«Неспокій його душі»

Читати статтюНеЧасто случается так, что заслуги и успехи человека признают при его жизни. В Сумах это произошло дважды. Первый раз - когда в честь Михаила Лушпы был назван проспект Космонавтов.

И второй раз - когда пять лет назад была открыта именная доска на фасаде библиотеки-филиала №3 по... Читати статтю повністю

Аленке так хочется видеть!

Читати статтюНаталье Алексеевой из Путивля нелегко одной растить двух дочерей. Юля учится в 11 классе. 15-летняя Аленка в этом году окончила 9 классов, поступила в Путивльский колледж СНАУ. Аленушка - улыбчивый и очень добрый человечек с самыми разносторонними интересами.

Ей нравится петь... Читати статтю повністю

эта неделЯ в истории

Снова трудная неделя: на семь просто дней приходится 10 всемирных и праздничных. Крепитесь! Боритесь с вредными привычками, относитесь ко всему терпимо и философски, уважайте белого друга, перечитайте малышам Карлсона, порадуйтесь (или вспомните) радости студенческой жизни.

14... Читати статтю повністю